Боярыня Морозова

          Боярыня Федосья Прокопьевна Морозова занимает особое место в истории раскола в XVII в. не только потому, что принадлежала, как и ее сестра княгиня Е.П.Урусова, к высшему слою феодального общества, но и благодаря своему духовному настрою, поднимавшемуо ее над большинством рядовых участников этого своеобразного религиозного движения. Необычной для женщины даже из придворного круга той эпохи была начитанность боярыни. "При-лежаше бо Феодосья и книжному чтению и черпяюще глубину разума от источника словес евангельских и апостальских", - писал протопоп Аввакум. Чаще всего Морозову отождествляют с образом фанатичной старообрядки на известной картине В.И. Сурикова. Художником изображена нереальная для XVII в. ситуация: из-за господства строгого этикета боярыня не могла обращаться к народу с поднятой рукой в двуперстном сложении. Но когда везли узницу на дровнях из ее дома в место заключения, при виде царя Алексея Михайловича она могла бряцать цепями.
          До нас дошло "Житие" боярыни Морозовой, составленное после ее гибели (в нем житийная героиня затмевается образом стойкой ревнительницы староверия). Человеческие черты облика Морозовой запечатлены в переписке ее с протопопом Аввакумом. Его обращение к сестрам, особенно к боярыне, окрашено благоговейным теплым чувством: "Свет моя, государыня"; "Аще ли ты дышишь! Друг мой сердечной!". "Чадо церковное, чадо мое драгое Феодосья Прокопьевна!" "О светила великие, солнце и луна Русския земли, Феодосия и Евдокия!"
          Аввакум любил боярыню Морозову, его роль в становлении ее подвижничества оказалась трагической для нее и ее близких.
          Урожденную Соковнину (московский дворянский род, состоявший в родстве с Милославскими, Ртищевыми, Хитрово) Федосию лет 16-ти выдали замуж за боярина вдовца Г.И. Морозова - брата боярина Б.И. Морозова, воспитателя царя Алексея Михайловича. В 1662 г., когда ей не было тридцати, Морозов умер, оставив малолетнего сына Ивана. Молодая вдова оказалась владелицей огромных богатств знатного рода Морозовых, она вела образ жизни "верховой" боярыни при дворе у царицы Марии Ильиничны Милославской. В московском доме ей служило до трехсот человек, ездила в дорогой карете, украшенной золотом и серебром, оберегаемая многочисленными слугами.
          До возвращения в Москву в 1664 г. из сибирской ссылки протопопа Аввакума нет свидетельств о приверженности боярыни к староверию. Встретив наибольшее сочувствие на женской половине дворца, одухотворенный протопоп сумел обратить на себя ее внимание рассказами о пережитом, смелыми обличительными проповедями. Морозова и ее младшая сестра княгиня Урусова стали его последовательницами и духовными ученицами. Аввакум с семьей поселяется в доме Морозовой, где собирались послушать его единомышленники из разных социальных слоев. Плебсйско-аскетический идеал жизни, воспринятый из христианской книжности, становится для знатных женщин "узким" путем, на который они вступают, чтобы избавить общество от греха и спастись после смерти. Морозова отвергает новые обряды. Двери ее дома открываются для раскольников, а также всех гонимых, нищих, юродивых.
          Аввакум вспоминал уже после ее гибели: "Пред очами человеческими ляжет почивати на перинах мяхких под покрывалы драгоценными, тайно снидет на рогозиницу (рогожа, циновка. - Ред.) и мало уснув, по обычаю исправляше правило. В банях бо тело свое не парила... ризы же ношаше в доми с заплатами и вшами исполненны и пряслице прилежаше, нитки делая. Бывало, сижю с нею и книгу чту, а она прядет и слушает, или отписки девицы пред нею чтут, а она прядет и приказывает, как девице грамота в вотчину писать".
          Единственный путь, по которому могла пойти знатная женщина, не порывая связей с придворным кругом, - тайная благотворительная деятельность, и Морозова, отличавшаяся сильным характером, со страстью этим занимается. Она отправляется ночью со своей служанкой в город, где раздает нитки, рубахи бедным, "а иное денег мешок возьмет и роздаст сама, ходя по креслам, треть бо имения своего нищим отдая".
          Поведение Морозовой вызвало осуждение царя и придворных. Стали следить, кто из раскольников бывает в се доме. Подкупленные дворовые люди доносили царю. что боярыня ведет безнравственный образ жизни. В Тайном приказе на нее было заведено сыскное дело. в котором говорилось: "яко блудит и робят родит и со осужденным Аввакумом водится, он де ея научил противитися царю". У Морозовой по царскому указу ведено было отобрать лучшие се вотчины за то, что "по новоисправлснпым служебником, которые священники служат, от них не причащается и хулы страшные износит". Но благодаря уговорам родственников, испугавшись полного разорения, она приняла новые обряды, и ей вотчины возвратили. Однако привезенный в Москву на церковный соборный суд 1666-1667 гг. протопоп Аввакум обличил ее малодушие да так крепко, что, по его же словам, она "дни с три бысть вне ума и расслаблена", затем отвергла "ересь никониянскую" и выздоровела, утвердившись еше крепче в староверии. После ссылки Аввакума в Пустозсрск "бродила по юзилищам идеже мучатся мученики".
          Тайная раскольническая община во главе со старицей Меланией действовала в. ее доме. Морозова подчинилась этой властной наставнице. Ртищевы пытались не раз образумить родственницу, действуя не только уговорами, но и влияя на ее материнские чувства. Однажды ее родственница боярыня А.М Ртищева-Вельяминова обратилась к ней вкрадчиво: "Сестрица-голубушка! Съели тебя старицы... проглотили твою душу, отлучили тебя как птенца от нас; не только нас презрела, но и об единородном своем сыне не радишь. Одно у тебя чадо и о том ты не радшпь! Да еще какое чадо-то! Кто не удивится красоте его? Когда он спит, следовало бы тебе поставить над ним свечу чистсйшаго воску или зажечь над ним не всм каковую лампаду и зреть бы тебе на доброту лица его и веселиться, что даровал тебе Бог такое дорогое чадо... и если как-нибудь придет на тебя за твое прекословие огнепальная ярость царева и повелит он разграбить дом твой, тогда и сама испытаешь многия скорби и сына своего сделаешь нищим по своему немилосердию". Но и эта угроза не испугала боярыню. Она предпринимает попытку женить сына, обращается в Пустозерск за благословением, "...чтобы Бог подал сыну моему супружницу на спасение", - пишет боярыня Аввакуму. Но грозные события опередили ее намерение.
          В январе 1671 г, царь Алексей Михайлович вступает во второй брак с юной красавицей Натальей Кирилловной Нарышкиной. Морозовой в числе первых боярынь следовало присутствовать на свадьбе и "титлу цареву говорить", благоверным его назвать, поцеловать руку и вместе со всеми принять благословение у патриарха и епископов. Морозова решила "лучше страдати, нежели с ними сообщитися", отказалась идти во дворец на "царскую радость", сославшись на болезнь ног. Царь посылал за нею, твердый ее отказ воспринял как оскорбление своей чести.
          Все лето ее не беспокоили. Морозова тайно приняла постриг с именем инокини Феодоры-схимницы. В начале осени 1671 г. к ней послали боярина Троекурова, затем мужа сестры князя Петра Урусова с наказом, чтобы "покорилась". В ночь на 16 ноября за ней пришли архимандрит Чудова монастыря Иоаким и думный дьяк Илларион Иванов, объявив ей царский указ: "Понеже не умела еси жити в покорении... полно тебе жити на высоте, сниди долу. Востав, иди отсюду!" Ее посадили в кресло, и стрельцы понесли в людские хоромы. Вместе с ней пошла и княгиня Урусова.
          Через два дня Морозову насильно доставили в Чудов монастырь, на увещания церковных властей она не поддалась.На шею ей надели цепь и на другой день отвезли на подворье Псково-Печерского монастыря на дровнях. Урусову отвели в Алексеевский монастырь. Была задержана на Дону и привезена в Москву их "сопричастница" дворянка Марья Данилова. Внезапно заболел и вскоре скончался единственный сын Морозовой. Утрату переживала тяжело и долго, раскручинившуюся мать неоднократно утешал Аввакум в своих посланиях. И все-таки несчастных узниц посещали сомнения в правильности избранного пути, но приходили из Пустозерска словесные подкрепления: "Мучьтсся за Христа хорошенько, не оглядывайтеся назад... не тужите о безделицах века сего", и обращаясь только к Морозовой, добавлял: "Ну тово полна, побоярила, надобе попасть в небесное боярство".
          В Чудовом монастыре патриарх Питирим пытался увещать боярыню, чтобы она присоединилась к церкви и причастили от него, но боярыня отказалась и от этой чести. На другой день женщин подверг пыткам на Ямском дворе - поднимали на дыбу, бросали на снег, а Марью Данилову били плетьми. Бояре не дали согласия на казнь (сожжение) знатных узниц- Их сослали в Боровский острог. Вначале жизнь была сносною, продолжалось общение с единомышленниками, к ним приходили послания Аввакума, княгиня Урусова вела переписку со своими детьми - старшим Василием, которому исполнилось 15 лет, и двумя младшими дочерьми. О послаблении караула узнали власти. В Боровск послали дьяка Кузьмищева со стрельцами. С лета 1675 г. узниц перевели из избы в земляную яму. Заключение стало невыносимым; прекратилось всякое общение с внешним миром, они сидели во тьме, без пищи и воды, задыхаясь от насекомых и зловоний. Через 2 месяца умерла Урусова, в ноябре - Морозова, в декабре - Данилова.
          Последние дни жизни боярыни Морозовой описаны в книге А.М. Панченко "Русская культура в канун петровских реформ" на основе источников, включающих свидетельства очевидцев: "Она умирала не как житийная героиня, не как добровольная мученица, а как человек. "Рабе Христов! - взывала боярыня к сторожившему ее стрельцу. - Есть ли у тебе отец и мати в живых или преставилися? И убо аще живы, помолимся о них и о тебе; аще ж умроша - помянем их. Умилосердися, раб Христов! Зело изнемогох от глада и алчу ясти, помилуй мя, даждь ми колачика". И когда тот отказал ("Ни, госпоже, боюся"), она из ямы просила у него хотя бы хлебца, хотя бы "мало сухариков", хотя бы яблоко или огурчик - и все напрасно. Человеческая немощь не умаляет подвига. Напротив, она подчеркивает его величие: чтобы совершить подвиг, нужно быть прежде всего человеком".